«đào» в переводе с вьетьнамского — «персик».
Разум сопротивляется рефлексии.
Я чувствую себя масляной лужей на поверхности воды. Твёрдой границы нет, но упругое сопротивление не даёт проникнуть в куда более подвижную, аморфную среду, принуждает сжаться, собраться в круглую каплю, включить в себя все фрагменты поменьше и затаиться.
Существует гипотеза - я ее придумал только что! - что человек по природе своей психики будет создавать себе проблемы, и, если настоящих проблем - ну, скажем, отрезанных трамваем ног (это ведь настоящая проблема? я читал об этом в книгах!) - нет, то следующая за ней в иерархии социальной одобряемости феномена проблем будет потихоньку раздуваться, заполняя все закоулки сознания, которые не удалось забить работой, чисткой зубов и рисованием фломастерами.
Моей проблемой стали бывшие.
Может, дело во мне. Это тоже гипотеза! Её я проверять не стану. Может, дело в том, что я такой особенный, что я не могу принять близость с женщиной поверхностью кожи и мне нужно с ней этой кожей обменяться лоскутами, как раньше исправляли сифилитичные носы.
Может.
Для меня отношения с бабой по природе своей тем интереснее, чем они глубже. Эмоциональнее, вовлечённее, сращеннее (такого слова нет, это авторский неологизм, я умный, люби меня!). Пока ты с девчонкой, ставки необходимо постоянно повышать. Больше искренности. Больше наготы.
Проблема в том, что отношения заканчиваются. Когда они заканчиваются, ты должен все свои жгутики подобрать и засунуть обратно в нутро. И извлечь из себя чужие. Этого требует от тебя каноничная норма, этого требуют и сами жертвы твоей привязанности, истерзаные, агонизирующие торчащими наружу (боже какая пошлость) синапсами (как и ты).
Проблема в том что это не сделать. Для этого нет ровным счетом никаких механизмов. Все за долгое время оголенные нервы остаются торчать, зарастая медленно, годами, долгими годами, посылая тебе заслуженные (заслуженные же?) и привычные рвачки боли при каждом касании.
Ты обрастаешь ими. С возрастом их становиться больше.
Когда я в последний раз был в Архангельске, ночью, в хостеле, у меня заболело лицо. Я несколько часов ворочался, пытаясь подобрать то положение, в котором будет наименее больно, чтобы уснуть.
Наступает момент, в который количество твоих чувствительных ложноножек становится критическим. И уже в любом положении тебе больно спать.
Я чувствую себя масляной лужей на поверхности воды. Твёрдой границы нет, но упругое сопротивление не даёт проникнуть в куда более подвижную, аморфную среду, принуждает сжаться, собраться в круглую каплю, включить в себя все фрагменты поменьше и затаиться.
Существует гипотеза - я ее придумал только что! - что человек по природе своей психики будет создавать себе проблемы, и, если настоящих проблем - ну, скажем, отрезанных трамваем ног (это ведь настоящая проблема? я читал об этом в книгах!) - нет, то следующая за ней в иерархии социальной одобряемости феномена проблем будет потихоньку раздуваться, заполняя все закоулки сознания, которые не удалось забить работой, чисткой зубов и рисованием фломастерами.
Моей проблемой стали бывшие.
Может, дело во мне. Это тоже гипотеза! Её я проверять не стану. Может, дело в том, что я такой особенный, что я не могу принять близость с женщиной поверхностью кожи и мне нужно с ней этой кожей обменяться лоскутами, как раньше исправляли сифилитичные носы.
Может.
Для меня отношения с бабой по природе своей тем интереснее, чем они глубже. Эмоциональнее, вовлечённее, сращеннее (такого слова нет, это авторский неологизм, я умный, люби меня!). Пока ты с девчонкой, ставки необходимо постоянно повышать. Больше искренности. Больше наготы.
Проблема в том, что отношения заканчиваются. Когда они заканчиваются, ты должен все свои жгутики подобрать и засунуть обратно в нутро. И извлечь из себя чужие. Этого требует от тебя каноничная норма, этого требуют и сами жертвы твоей привязанности, истерзаные, агонизирующие торчащими наружу (боже какая пошлость) синапсами (как и ты).
Проблема в том что это не сделать. Для этого нет ровным счетом никаких механизмов. Все за долгое время оголенные нервы остаются торчать, зарастая медленно, годами, долгими годами, посылая тебе заслуженные (заслуженные же?) и привычные рвачки боли при каждом касании.
Ты обрастаешь ими. С возрастом их становиться больше.
Когда я в последний раз был в Архангельске, ночью, в хостеле, у меня заболело лицо. Я несколько часов ворочался, пытаясь подобрать то положение, в котором будет наименее больно, чтобы уснуть.
Наступает момент, в который количество твоих чувствительных ложноножек становится критическим. И уже в любом положении тебе больно спать.